ВТОРОЕ ПРИШЕСТВИЕ

Ветхозаветная эсхатология изображает «последние времена» через широко распространенное библейское выражение «день Яхве». С помощью этого выражения обозначаются важные «посещения» или «явления» Бога, имеющие место в истории Израиля или в мировой истории. Если оно имеет культовое содержание и как таковое обозначает день молитвенно-благодарственного обращения к Богу, в этот день также вспоминается знаменательное историческое событие, во время к-рого Бог явил народу Свою силу и помощь. Т. о., «день Яхве» - это день «пришествия» или «вхождения» Бога в историю. Поскольку Божественное водительство осуществляется в мире постоянно, «днями Яхве» становятся фактически все судьбоносные события библейской истории. Таковы «день Мадиама» (Ис 9. 4), «день Изрееля» (Ос 1. 11) и др. «дни», в к-рые Яхве дарует израильтянам победу над их врагами (Суд 7. 15-25). Однако «дни Яхве» могут быть и днями «пламенного гнева» Господа (Плач 1. 12), вызванного нечестием Израиля, над к-рым Бог Сам совершает Свой праведный суд (Плач 2. 21-22). Рассеяние иудеев, вызванное разрушением Иерусалима, прор. Иезекиилем описывается как «день облачный и мрачный» (Иез 34. 12). Таковым он будет и для Египта из-за его «идолов и… лжебогов в Мемфисе», и для «беспечных Ефиоплян» (Иез 30. 13, 9). «Так говорит Господь Бог: рыдайте! о, злосчастный день! Ибо близок день, так! близок день Господа, день мрачный; година народов наступает. …В тот день пойдут от Меня вестники… чтобы устрашить беспечных Ефиоплян, и распространится у них ужас, как в день Египта; ибо вот, он идет» (Иез 30. 2-3, 9). Бесчисленные бедствия, к-рые обрушиваются на Израиль, это, как правило, также «дни посещения» Господа за грехи народа (Исх 32. 34).

С приближением «полноты времени» (Гал 4. 4) выражение «день Яхве» начинает приобретать новый смысл, хотя «горизонт» этого дня первоначально не выходит за рамки Израиля. Мессианские ожидания рождают в народе надежду на новые времена, когда Израиль будет избавлен от тяжелых испытаний и достигнет земного благоденствия. Эти времена ассоциируются в народе с «днем Яхве». Народ верит, что он войдет в этот «день» с полным правом, без всяких условий, ибо он - народ, избранный Богом. Однако пророкам такие чаяния представляются опасными иллюзиями, к-рые могут привести к горькому разочарованию: «Горе желающим дня Господня! для чего вам этот день Господень? он тьма, а не свет...» (Ам 5. 18). Пророки идут наперекор народным чаяниям и указывают, что «день Яхве» станет светом лишь для остатка Израиля, только для тех, кто на деле проявит верность Яхве, Который «в тот день… будет великолепным венцом и славною диадемою для остатка народа Своего...» (Ис 28. 5). Действие «дня Яхве» скажется и на языческих народах. Из дня суда и гнева Господня, каким он был для них в течение долгого времени (Соф 2. 4-15), этот день превратится в день возвращения язычников к Богу, Который даст «народам уста чистые, чтобы все призывали имя Господа и служили Ему единодушно» (Соф 3. 9).

Эсхатологическое завершение истории ветхозаветное Откровение описывает также через призму «дня Яхве», к-рый наступит в конце времен. О некоем «конце» уже начинает возвещать прор. Иезекииль: «Вот день! вот пришла, наступила напасть!» (Иез 7. 10). У прор. Даниила присутствует тема не только «последних времен» (Дан 8. 17; 11. 35, 40), но и пришествия Сына Человеческого: «Видел я в ночных видениях, вот, с облаками небесными шел как бы Сын человеческий… И Ему дана власть, слава и царство… владычество Его - владычество вечное, которое не прейдет, и царство Его не разрушится» (Дан 7. 13-14). Пророчество Даниила фактически было повторено на суде синедриона Самим Иисусом Христом: «Отныне у́зрите Сына Человеческого, сидящего одесную Силы и грядущего на облаках небесных» (Мф 26. 64).

Продолжая ветхозаветную традицию апокалиптиков, Христос также называет Свое пришествие во 2-й раз «днем». («Итак, бодрствуйте, потому что не знаете ни дня, ни часа, в который приидет Сын Человеческий» - Мф 25. 13). Букв. понимание этого слова, согласно к-рому В. п. произойдет в дневное время суток, не имеет достаточных оснований. Скорее всего парусия совершится ночью. На это указывает притча Спасителя о 10 девах, в к-рой Его пришествие уподобляется приходу жениха к своим невестам: «...в полночь раздался крик: «вот, жених идет, выходите навстречу ему»» (Мф 25. 6). В др. притче для описания парусии используется образ вора, к-рый появляется всегда внезапно (Мф 24. 43) и, как правило, ночью. Ап. Павел указывает, что «день Господень так придет, как тать ночью» (1 Фес 5. 2). Косвенным свидетельством в пользу «ночной» парусии может служить Первое пришествие Христа, т. е. Его Рождество, к-рое произошло ночью. Используя эти образы и аналогии, литургическая традиция стала связывать В. п. с ночным временем. («Се Жених грядет в полунощи, и блажен раб, егоже обрящет бдяща…» - тропарь Великих понедельника, вторника и среды). «День» Своего пришествия Иисус Христос называет «последним днем» (Ин 6. 39), «днем суда» (Мф 11. 22, 24), «днем Своим» (Лк 17. 24). У апостолов этот день часто имеет ветхозаветные характеристики. Это «день посещения» (1 Петр 2. 12), «день суда» (2 Петр 2. 9), «день гнева и откровения праведного суда от Бога» (Рим 2. 5), «день Господень» (1 Фес 5. 2). Однако благодаря Боговоплощению, к-рое придает времени новое измерение, этот день теперь навсегда становится «днем Иисуса Христа» (Флп 1. 6, 10; 1 Кор 1. 8). Его явление в греч. библейском тексте описывается с помощью различных терминов: ἀποκάλυψις (1 Петр 1. 7, 13; 2 Фес 1. 7), ἐπιφάνεια (1 Тим 6. 14; Тит 2. 13), παρουσία (Мф 24. 3, 27; 1 Фес 2. 19; 2 Фес 2. 1; 1 Кор 15. 23).

Христос придет на землю в конце времен в славе (Мф 24. 30). Его явлению будут предшествовать космические знамения («…солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с неба, и силы небесные поколеблются» - Мф 24. 29). Пришествие Христа будет подобно молнии, к-рая «исходит от востока и видна бывает даже до запада» (Мф 24. 27). «Тогда явится знамение Сына Человеческого на небе» (Мф 24. 30), к-рое, по мнению свт. Иоанна Златоуста, будет представлять собой крест, являющийся знамением победы над грехом и смертью (Ioan. Chrysost. In Matth. 76. 3). Др. толкователи усматривали в «знамении» парусии звезду (по аналогии с Вифлеемской звездой, явившейся в начале Рождества Иисуса Христа); третьи полагали, что «знамением» будет Сам Сын Человеческий или всеобщее воскресение, к-рое произойдет в момент В. п. (Лопухин. Толковая Библия. Т. 3. С. 375-376). Пришествие Иисуса Христа произойдет «в сопровождении ангелов» (Мф 24. 31; Мк 13. 27) или «гласа» архангела (1 Фес 4. 16) и звука трубы, к-рый, по-видимому, будет очень сильным: греч. μετὰ σάλπιγγος μεγάλης (с трубой великой) передается в Синодальном переводе выражением «с трубой громогласной», в слав. тексте переводится: «с трубным гласом великим». Ап. Павел называет эту трубу «трубой Божией» (1 Фес 4. 16). Она является символом окончательной победы Христа над силами зла, Его величия и славы, а также торжества всеобщего воскресения человеческого рода. Этот символ берет свое начало в ВЗ, где он мог означать победу над врагами (Нав 6), праздничное торжество (Лев 23, 24), величие царя (4 Цар 11. 14), собирание народа (Ис 27. 13) и т. п. (Числ 10, 2-10). Для ап. Павла «труба Божия» - это «последняя труба» (1 Кор 15. 52), звук к-рой при конце мира огласит просторы земли. Звук этот, по-видимому, будет не только очень сильным, но и весьма кратким. Все произойдет «во мгновение ока, при последней трубе; ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся» (1 Кор 15. 52).

Апостолам было известно, что Христос возвратится на землю «таким же образом», каким Он восходил на «небо» во время Своего вознесения (Деян 1. 11). Однако о сроке возвращения они ничего не знали. Незадолго до сошествия Св. Духа они спросили у своего Учителя: «Не в сие ли время, Господи, восстановляешь Ты царство Израилю?» (Деян 1. 6),- что в их сознании означало эсхатологическое завершение дела Мессии. Христос ответил им: «Не ваше дело знать времена или сроки, которые Отец положил в Своей власти...» (Деян 1. 7). Кроме Отца, эти «времена» и «сроки» не известны никому - ни ангелам, ни даже Сыну (Мк 13. 32). Но к их наступлению нужно быть готовым, потому что тогда произойдет встреча с грядущим Господом. «Итак, бодрствуйте, потому что не знаете, в который час Господь ваш приидет» (Мф 24. 42). «Да будут чресла ваши препоясаны и светильники горящи. И вы будьте подобны людям, ожидающим возвращения господина своего с брака, дабы, когда придет и постучит, тотчас отворить ему. Блаженны рабы те, которых господин, придя, найдет бодрствующими; истинно говорю вам, он препояшется и посадит их, и, подходя, станет служить им. И если придет во вторую стражу, и в третью стражу придет, и найдет их так, то блаженны рабы те» (Лк 12. 35-38). Не открывая времени В. п., Иисус Христос тем не менее указал признаки его приближения. Ими станут «войны» и «военные слухи», «глады, моры и землетрясения по местам»; по причине падения нравственности в людях «охладеет любовь» друг к другу; появятся лжепророки, выдающие себя за Христа, «и многих прельстят». Однако все это - лишь «начало болезней» и «еще не конец» мира (Мф 24. 3-12). К концу времен бедствия настолько усилятся, что «если бы не сократились те дни, то не спаслась бы никакая плоть; но ради избранных сократятся те дни» (Мф 24. 22). 22-й стих и предыдущие 16-21 имеют двоякое толкование: как относящиеся к «последним временам» и к падению Иерусалима (ср.: France R. T. Евангелие от Матфея // Нов. библейск. коммент. СПб., 2001. Ч. 3: Новый Завет. С. 63-64). Основания для 2-го варианта толкования находят в Лк 21. 20-24, где общий с Евангелием от Матфея текст заполняется историческими подробностями: «Когда же увидите Иерусалим, окруженный войсками» (ст. 20) и «отведутся в плен во все народы; и Иерусалим будет попираем язычниками» (ст. 24). Но наряду с исторически ориентированными свидетельствами конец каждого текста содержит свидетельства эсхатологического характера (Мф 24. 27-31; Лк 21. 27; ср.: Мк 13. 24-27), поэтому и Мф 24. 22, и Лк 21. 24 допускают оба варианта толкования.

Парусию следует ожидать тогда, когда Евангелие будет проповедано «по всей вселенной, во свидетельство всем народам» (Мф 24. 14), однако результат этой проповеди, т. е. вера Христова, к тому времени фактически будет сведена к нулю («Но Сын Человеческий, придя, найдет ли веру на земле?» - Лк 18. 8). Канун В. п. Иисус Христос сравнивает с временами, предшествовавшими потопу, когда имело место полное моральное разложение человеческого рода, и гибели городов Содома и Гоморры, жители к-рых отличались крайней развращенностью. «И как было во дни Ноя, так будет и во дни Сына Человеческого: ели, пили, женились, выходили замуж, до того дня, как вошел Ной в ковчег, и пришел потоп и погубил всех. Так же, как было и во дни Лота: ели, пили, покупали, продавали, садили, строили; но в день, в который Лот вышел из Содома, пролился с неба дождь огненный и серный и истребил всех; так будет и в тот день, когда Сын Человеческий явится» (Лк 17. 26-30). Последователи Христа должны уметь опознавать «знамения времен» (ср.: Мф 16. 3); тогда им откроется и то, как Бог ведет историю к своему завершению. Этот исторический процесс Иисус Христос изображает с помощью явлений, взятых из окружающей природы. «От смоковницы возьмите подобие: когда ветви ее становятся уже мягки и пускают листья, то знаете, что близко лето. Так и когда вы увидите то́ (т. е. все, предсказанное Христом о конце мира.- М. И.) сбывающимся, знайте, что (парусия.- М. И.) близко, при дверях» (Мк 13. 28-29). Парусия наступит тогда, когда совершится процесс «созревания» мира. Плоды этого процесса окажутся не только хорошими, но и плохими (в переводе на язык притчи, рассказанной Христом ученикам, не только «пшеницей», но и «плевелами», сорняками - Мф 13. 24-30). Созревание плохих плодов насильно пресечь невозможно, ибо злая человеческая воля, культивирующая эти плоды, обладает свободой, перед к-рой останавливается даже Божественное всемогущество (см.: Лосский В. Догматическое богословие. С. 244). «...Оставьте,- говорит Христос,- расти вместе то и другое (т. е. пшеницу и плевелы.- М. И.) до жатвы; и во время жатвы я скажу жнецам: соберите прежде плевелы и свяжите их в связки, чтобы сжечь их, а пшеницу уберите в житницу мою» (Мф 13. 30).

На времена, предшествующие парусии, особое внимание обращают апостолы Павел и Иоанн. Ап. Павел называет их «последними временами» (1 Тим 4. 1) и «последними днями» (2 Тим 3. 1). Как и Иисус Христос, ап. Павел свидетельствует (поскольку ему «ясно говорит» Дух), что в те дни произойдет отступление от христианства (1 Тим 4. 1), «ибо люди будут самолюбивы, сребролюбивы, горды, надменны, злоречивы, родителям непокорны, неблагодарны, нечестивы, недружелюбны, непримирительны, клеветники, невоздержны, жестоки, не любящие добра, предатели, наглы, напыщенны, более сластолюбивы, нежели боголюбивы, имеющие вид благочестия, силы же его отрекшиеся» (2 Тим 3, 2-5). Атмосфера притворного благочестия, лживости всего происходящего и обманчивой внешности станет благоприятной для появления в мире «человека греха, сына погибели» - «того, которого пришествие, по действию сатаны, будет со всякою силою и знамениями и чудесами ложными» (2 Фес 2. 3, 9). Ап. Иоанн называет его антихристом, т. е. противником Христа (1 Ин 2. 18). И хотя «тайна беззакония уже в действии», «удерживающий» антихриста не позволяет ему прийти в мир ранее отведенного времени (2 Фес 2. 6-7). Правление антихриста будет непродолжительным; его «Господь Иисус убьет духом уст Своих и истребит явлением пришествия Своего» (2 Фес 2. 8). Неизвестность времени В. п. порождала разные ожидания. Сознанию первых христиан как непосредственных свидетелей быстро развивающихся событий, в центре к-рых находилась Пасха, Вознесение, Пятидесятница, было присуще восприятие истории как динамического процесса. Они были уверены, что мир движется к своему завершению очень быстро. «Близок всему конец»; Христос будет «вскоре судить живых и мертвых» (1 Петр 4. 5, 7). «Князь мира сего осужден» (Ин 16. 11), поэтому возвещенный пророками эсхатологический суд с пришествием Христа - факт совершившийся, следует ожидать лишь его конечного завершения.

Используя при описании В. п. местоимение «мы», ап. Павел, по-видимому, не исключал того, что свидетелем парусии мог стать даже он сам (1 Фес 4. 17), хотя выражение «мы, оставшиеся в живых» может относиться не только к его, но и к др. поколениям, последнее из к-рых встретит парусию до своей смерти. Для апостола скорое «приближение дня оного» (Евр 10. 25), т. е. дня парусии,- несомненный факт. «...Еще немного, очень немного,- пишет он,- и Грядущий придет и не умедлит» (Евр 10. 37). Оставаясь в рамках хронологии, почти невозможно понять эту уверенность ап. Павла и др. апостолов в непосредственной близости В. п. Тех, кто полагались на временну́ю близость парусии, неминуемо ждало разочарование: «Где обетование пришествия Его? Ибо с тех пор, как стали умирать отцы, от начала творения, все остается так же» (2 Петр 3. 4). Однако «предание Нового Завета продолжает поддерживать эту уверенность в возможности непосредственной близости Второго пришествия, становящуюся, можно сказать, уверенностью качественной близости, несмотря на «промедление» все более очевидное». Следов., «качественная непосредственная близость не вполне тождественна близости хронологической» (День Господень // Словарь библ. богосл. / Под ред. К. Леон-Дюфура и др. К.; М., 1998. С. 274). Объяснение такому различию в понимании «времен и сроков», «которые Отец положил в Своей власти» (Деян 1. 7), следует искать в самой природе эсхатологических событий, к к-рым относится и парусия. Эти события трудно связать с календарными датами; парусия совершается на грани истории и метаистории; она - «уже» и «еще не». Князь мира уже осужден (Ин 16. 11), хотя Христос придет «судить живых и мертвых» «вскоре» (1 Петр 4. 5, 7). Такому «промедлению» может быть дано и дидактическое объяснение: «Не медлит Господь исполнением обетования, как некоторые почитают то медлением; но долготерпит нас, не желая, чтобы кто погиб, но чтобы все пришли к покаянию» (2 Петр 3. 9).

Христ. жизнь должна проходить под знаком В. п. В свете парусии поведение христианина становится осмысленным и целенаправленным. Тот факт, что «образ мира сего» «проходит» (1 Кор 7. 31) и на смену ему грядут «новое небо и новая земля» (Откр 21. 1), помогает, с одной стороны, аскетически противостоять миру (ср.: 1 Кор 7. 29-31), к-рый «лежит во зле» (1 Ин 5. 19), а с др.- в соработничестве с Богом (1 Кор 3. 9) вести его к преображению, преодолевая в нем злое начало. Уверенность в парусии и ее ожидание в значительной мере определяют жизненную ориентацию христианина, ибо перед лицом непосредственной близости В. п. его намерения, слова и поступки преломляются сквозь призму вечности. Христианин знает, что «каждого дело обнаружится, ибо день (парусии.- М. И.) покажет, потому что в огне открывается, и огонь испытает дело каждого, каково оно есть» (1 Кор 3. 13). Чтобы «иметь… дерзновение и не постыдиться… в пришествие» Иисуса Христа, нужно жить с Ним и в Нем (1 Ин 2. 28), и тогда Он «утвердит» верных Ему «до конца» (1 Кор 1. 8). Ожидание парусии помогает преодолевать испытания, постигающие христиан в их жизни. Радуйтесь, утешает ап. Петр тех, кто участвует «в Христовых страданиях», «да и в явление славы Его возрадуетесь и восторжествуете» (1 Петр 4. 13). Те, в ком «живет Христос» (Гал 2. 20), не только верят в Его В. п. и ждут его, но и молятся о скорейшей встрече с Господом (ср.: Откр 22. 20), ибо надеются, что им «готовится… венец правды, который даст… Господь, праведный Судия, в день оный» (2 Тим 4. 8).

Пасха, прославившая Сына Человеческого, в сознании христиан не заслонила великого и славного Его В. п. Уже «Дидахе» призывает учеников Христа бодрствовать, дабы не погасли их светильники веры «в последнее время», когда «умножатся лжепророки и губители и превратятся овцы в волков и любовь превратится в ненависть». Времена «превращений» и подмен окажутся наиболее благоприятными для «обманщика мира», т. е. для антихриста, к-рый «явится наподобие Сына Божия». Что касается пришествия Самого Сына Божия, то оно будет сопровождаться 3 «знамениями истины»: «первое знамение - разверзется небо, потом знамение гласа трубного и третье - воскресение мертвых… Тогда узрит мир Господа, грядущего на облаках небесных» (Didache. 16).

Свт. Климент, еп. Римский, в первом Послании, адресованном коринфским христианам, увещает их не сомневаться в грядущей парусии. При этом он влагает в уста сомневающихся почти те же слова, что и ап. Петр в подобной ситуации: «Это мы слышали и во время отцов наших, и вот мы состарились, но ничего такого с нами не случилось» (Clem. Rom. Ep. I ad Cor. 23; ср.: «Где обетование пришествия Его? Ибо с тех пор, как стали умирать отцы, от начала творения, все остается так же» - 2 Петр 3. 4). Для свт. Климента промедление В. п. лишь кажущееся. Виноградная лоза, рост к-рой тоже кажется продолжительным, на самом деле дает плоды очень быстро. «Скоро поистине и внезапно,- заключает святитель,- совершится и воля Господа по свидетельству самого Писания: скоро придет и не замедлит…» (Там же).

«Пастырь» Ерма конец мира связывает с окончанием строительства башни, символизирующей Церковь Христа (Herma. Pastor. I 3. 8). Несмотря на то что «господин башни» (т. е. Христос), по воле к-рого она строится (Ibid. III 9. 5), подвергает испытанию каждый камень, используемый для кладки (ср.: «...и сами, как живые камни, устрояйте из себя дом духовный…» (1 Петр 2. 5)), строительство башни завершится быстро (Herma. Pastor. I 3. 8).

Не упоминая о В. п., сщмч. Игнатий Богоносец отмечает, что «все имеет конец» (Ign. Ep. ad Magn. 5) и что «уже последние времена» (Eph. 11).

Ап. Варнава даже полагал, что предшествующее парусии «последнее искушение», о к-ром писал прор. Даниил, уже «приблизилось». При этом причину сокращения дней искушения он видел не в его силе, победить к-рую не смогла бы «никакая плоть» (ср.: Мф 24. 22), а в том, чтобы Христос как можно скорее во 2-й раз встретился со своим «наследием», человечеством (Barnaba. Ep. 4).

Св. Иустин Философ описывает В. п. в «Разговоре с Трифоном иудеем». Поэтому свидетельства о нем и его обоснование он ищет в основном в ветхозаветных текстах и находит их не только у пророков, но и в обрядовых предписаниях. В иудейском обычае в период поста приносить в жертву 2 козлов, одного из к-рых отпускали на свободу, а др. приносили в жертву, он усматривает прообразы двух явлений Мессии. «Те два козла… возвещали двоякое пришествие Христа: первое - когда старцы вашего (т. е. иудейского.- М. И.) народа и священники вывели Его, как козла отпущенного, наложили на Него руки и умертвили, и другое пришествие Его, так как вы на том же месте Иерусалима узнаете Того, Кого вы обесчестили и Который был приношением (т. е. жертвой.- М. И.) за всех грешников» (Iust. Martyr. Dial. 40). Здесь св. мч. Иустин одним из первых высказывает предположение, что парусия, как и Боговоплощение, произойдет в Иерусалиме. В сражении израильтян и амаликитян (Исх 17. 8-16) прообразом первого пришествия Мессии для мч. Иустина становится Моисей, крестообразно воздевший руки для одоления врага, а второго - Иисус Навин, победивший противника (Iust. Martyr. Dial. 111). Заканчивая объяснение мессианских мест, находящихся в книгах ветхозаветных пророков, св. мученик заключает: «Эти и другие подобные слова пророков, Трифон… относятся частично к первому пришествию Христа, в которое предвозвещено Ему явиться бесславным, безобразным и смертным, а частично ко второму Его пришествию, когда Он придет в славе и на облаках небесных; тогда народ ваш увидит и узнает Того, Кого пронзили, как предсказал Осия, один из двенадцати пророков (см. в Книге пророка Захарии (12. 10): «...они воззрят на Него, Которого пронзили...»; в др. месте (Dial. 52) правильно указывается прор. Захария.- М. И.), и Даниил» (Iust. Martyr. Dial. 14). Поскольку адресатом Иустина Мученика является «Трифон иудей» и его народ, для «Разговора» характерно использование библейских свидетельств о парусии применительно к народу иудейскому. Так, напр., слов Христа: «...восплачутся все племена земные и увидят Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных…» (Мф 24. 30) - св. Иустин не приводит. В то же время, основываясь именно на этих словах, он говорит о плаче и сетовании Израиля во время второй встречи со Христом: «И тогда будет в Иерусалиме великое сетование… и будут раздирать не одежды свои (здесь Иустин напоминает о суде над Христом в синедрионе.- М. И.), но и мысли. Восплачутся они, колено за коленом… и скажут: «Почему Ты, Господи, попустил нам уклониться от пути Твоего? Слава, которую благословили отцы наши, стала нам в поругание»» (Iust. Martyr. Dial. 52).

Среди событий, предшествующих парусии, Иустин Мученик выделяет пришествие антихриста и возвращение на землю прор. Илии. При этом апокалиптические времена, по Иустину, приближаются настолько стремительно, что уже можно говорить о том, что «стоит при дверях тот, кто на Всевышнего будет произносить хульные и дерзкие слова…» (Ibid. 32). Вера в возвращение прор. Илии у св. мученика находит основание в тексте прор. Малахии (а не прор. Захарии, как в «Разговоре»): «Вот, Я пошлю к вам Илию пророка пред наступлением дня Господня, великого и страшного» (Мал 4. 5). То, «что Илия уже пришел, и не узнали его, а поступили с ним, как хотели» (Мф 17. 12), для св. Иустина не упраздняет предсказания прор. Малахии; Иисус Христос называет «Илией», к-рый «уже пришел», прор. Иоанна Крестителя, ибо в последнем действовал Тот же «Вестник», что и в прор. Илии. Этим «Вестником», «предшествующим» и Первому, и Второму пришествию Христа, по Иустину, является Дух Божий (Iust. Martyr. Dial. 49).

Хотя время парусии никому, кроме Небесного Отца, неизвестно (Мк 13. 32), сщмч. Ириней, еп. Лионский, решается высказать предположение, согласно к-рому Христос возвратится на землю «в шеститысячный год» (Iren. Adv. haer. V 28. 3). Это предположение он обосновывает следующим образом. Библейское откровение о 6-дневном творении мира для него не только «сказание о преждебывшем, как оно совершилось», но «и пророчество о будущем». Усмотреть в этом «сказании» пророчество сщмч. Ириней пытается с помощью слов ап. Петра: «...у Господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день» (2 Петр 3. 8). Поскольку «день Господний, как тысяча лет», а творение «совершилось» «в шесть дней», то, заключает св. Ириней, «очевидно, что оно окончится в шеститысячный год» (Iren. Adv. haer. V 28. 3). Христос придет «в той же плоти, в которой пострадал» (Ibid. III 16. 8). Однако если до Своего воскресения Он, как полагает св. Ириней, «был человек некрасивый и подверженный страданию», то в момент В. п. Он явится как «Святой Господь, Дивный, Советник, прекрасный по виду, Бог сильный, грядущий на облаках Судия всех» (Ibid. III 19. 2). Св. Ириней усматривает 4 причины В. п. Явившись «во славе Отца» (Ibid. III 16. 6), Христос придет прежде всего для того, чтобы «открыть» эту славу миру (Ibid. III 16. 8). В сиянии славы Он воскресит человеческий род, после чего «явит» спасение праведным. Его заключительным «деянием» станет всеобщий суд как образец «суда праведного для всех, Им сотворенных» (Ibid. III 16. 6). Иисус Христос явится одновременно как Спаситель и Судия: «как Спаситель спасаемых и Судия осуждаемых» (Ibid. III 4. 2).

Описывая события, сопровождающие В. п., сщмч. Ириней влагает в уста Иисуса Христа слова, не находимые в Свящ. Писании. Когда Христос «придет с небес с ангелами силы Его,- пишет он,- вся земля поколеблется, как Он Сам говорит: «будет великое землетрясение, какого не было от начала»» (Ibid. IV 33. 13). Так, по-видимому, св. Ириней Лионский понимает слова Христа: «И вдруг, после скорби дней тех, солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с неба, и силы небесные поколеблются» (Мф 24. 29).

Подобно сщмч. Иринею Лионскому, предположение о времени В. п. высказывает и сщмч. Ипполит Римский, оговариваясь при этом, что побуждает его к такому шагу простое человеческое любопытство. В противном случае об этом «говорить не должно бы» (Hipp. In Dan. IV 23). Он также отталкивается от текста 2 Петр 3. 8 и определяет, что мир будет существовать 6 тыс. лет. Однако появляющаяся у него в результате спекулятивного расчета хронологическая подробность, согласно к-рой Первое пришествие Христа (т. е. Боговоплощение) имело место в 5500 г., сужает новозаветный период до 500 лет (Ibid. IV 23-24). Впрочем, в эти прогнозы, вероятно, не верит и сам св. Ипполит, т. к. он не только повторяет слова Христа о неизвестности времени В. п., но и признает «промедление» парусии, к-рое, как он считает, было «обещано» Господом. Указание на «промедление» св. Ипполит усматривает в притче о 10 девах, где отмечается, что на встречу с невестами «жених замедлил» прийти (Мф 25. 5) (Hipp. In Dan. IV 16). К сообщению о скором пришествии Господа он рекомендует относиться благоразумно, помня при этом слова Его: «Итак, если скажут вам: «вот, Он в пустыне»,- не выходи́те; «вот, Он в потаенных комнатах»,- не верьте» (Мф 24. 26). Для такого предостережения у св. Ипполита были основания. Он рассказывает печальный случай, в его время имевший место в Сирии, виновником к-рого стал не кто иной, как сам предстоятель одной из Церквей. «Он, не размыслив о сем,- замечает св. Ипполит, имея в виду предостережение Господа (Мф 24. 26),- убедил многих из братьев вместе с женами и детьми идти в пустыню навстречу Христу». Там они скитались «по горам и дорогам» и несомненно погибли бы, если бы им не помогла жена местного правителя, христианка. «Вот какое неразумие и какая наивность,- заключает св. Ипполит,- искать Христа в пустыне, подобно тому как и при Елисее сыны пророческие в продолжение трех дней в горах искали Илию, взятого на небо!» (Hipp. In Dan. IV 18). Не следует думать, что в период парусии Христа нужно будет искать как в пустыне, ибо «Царь Небесный откроется тогда всем», причем не так, «как Он был видим на горе Синайской, и не в столпе облачном», т. е. «не в каком-либо ином образе» (Ibid. IV 10). Он «придет с силами и тьмой ангелов как сущий во плоти Бог и человек - как Сын Бога и человека, как небесный Судия мира». Он «истребит, рассеет и развеет» все царства мира; презирающие и злословящие Его сегодня пусть помнят, что принадлежащую Ему власть суда Он «еще не передал никому» (Ibidem).

По аналогии с Богоявлением (первым пришествием Господа), о к-ром возвестил Иоанн Предтеча, В. п. также будет предвещено. В качестве предвестников выступят пророки Енох и Илия, к-рые, подобно Иоанну Крестителю, предпримут последнюю попытку вернуть людей к Богу (Hipp. De Christ. et Antichrist. 43-47).

В приписываемом св. Ипполиту соч. «Слово о кончине мира, об антихристе и о Втором пришествии Господа нашего Иисуса Христа» предвестником пришествия Господа кроме Еноха и Илии значится Иоанн Богослов. Наряду с этим автор сочинения выдвигает фантастическое предположение о диаволовоплощении, поставив его в параллель с Боговоплощением. «Диавол...- пишет он,- будет стараться во всем сравняться со Спасителем нашим». Как «Спаситель… родился от непорочной и девственной Марии… так и диавол придет на землю от нечистой женщины, родится в обольщении от девицы». Правда, автор сочинения здесь же задается вопросом: «Как же он (диавол.- М. С.) мог носить такую плоть, которую не создавал, но против которой враждует ежедневно?» И отвечает: Он примет природу человека «лишь в призрачном виде» (Hipp. De consum. mundi. 22).

В Комментарии на Евангелие от Матфея Ориген усматривает одну из основных причин страданий человеческого рода перед пришествием Иисуса Христа в истощении ресурсов земли (Orig. In Matth. 36). Что касается самого пришествия, то оно, по его мнению, будет духовным. Наглядно-материальные представления о нем могут быть использованы только для детей и несовершеннолетних. В противном случае толкование эсхатологических событий окажется внутренне противоречивым (Ibid. 50). Такое понимание парусии позволяет Оригену представлять явление Христа не в к.-л. определенном месте, а повсеместно. Христос одновременно явится всем людям земли, независимо от их местожительства или места их погребения. Так что все увидят грядущего Господа, однако не глазами тела, а очами духа (Ibid. 70). Ориген устанавливает странную на первый взгляд параллель между различиями в 2 пришествиях Иисуса Христа, с одной стороны, и различиями в описаниях Синайского законодательства во Второзаконии и «в книгах, написанных раньше» - с другой. В последних законодательство представлено не столь ясно и очевидно, что, по Оригену, соответствует уничиженному виду Христа в Боговоплощении. Первая же книга излагает свод законов четко и ясно, и в этом она становится для Оригена «образом» В. п. Причина возникновения столь странного образа парусии находится в Апокалипсисе, где говорится о «вечном Евангелии», к-рое должно стать предметом благовествования «живущим на земле и всякому племени и колену, и языку, и народу» (Откр 14. 6). Ориген придерживался мнения, что именно во В. п. «и осуществится образ Второзакония, так как в Царстве Небесном все святые будут жить по законам вечного Евангелия. …когда от временного Евангелия Христос переведет всех святых к Евангелию вечному» (Orig. De princip. IV 25).

Описание В. п. у сщмч. Мефодия, еп. Патарского, носит символический характер. В его основе лежит евангельская притча о 10 девах. Св. Мефодий последовательно объясняет все образы и события притчи, одновременно извлекая из них нравственные уроки. «Замедление» жениха, идущего на встречу с 10 девами, для св. Мефодия как раз и «есть время» от Боговоплощения до В. п. В дремоте и сне дев он усматривает образ смерти; в полночи - царство антихриста; в раздавшемся крике «вот, жених идет, выходите навстречу ему» (Мф 25. 6) - голос с небес и трубный звук, когда святые после их воскресения будут «восхищены... на облаках в сретение Господу...» (1 Фес 4. 16-17) (Method. Olymp. Conv. decem virg. VI 4). Для сщмч. Мефодия важна даже такая подробность, как пробуждение всех дев (а не одних только «мудрых»), что символизирует всеобщее воскресение. Своеобразным является объяснение им слов ап. Павла: «...мы, оставшиеся в живых, вместе с ними (т. е. с воскресшими.- М. И.) восхищены будем на облаках в сретение Господу…» (1 Фес 4. 17). Сщмч. Мефодий полагает, что под «оставшимися в живых» следует понимать умерших людей. «Мы живущие,- пишет он,- собственно суть наши души, которые вместе с телами, опять воспринятыми, на облаках пойдут навстречу Господу, неся светильники, украшенные… светом мудрости и целомудрия…» (Method. Olymp. Conv. decem virg. VI 4).

Свт. Афанасий Великий на теме парусии почти не останавливается, хотя проблемы христологии занимают у него главное место. Одна из проблем, касающихся способностей каждой из двух природ Христа, рассматривается в «Слове пространнейшем о вере», представляющем собой компиляцию из разных трудов свт. Афанасия (см. ст. Афанасий I Великий), на основе Мк 13. 32, в к-ром говорится о неизвестности времени В. п. даже для Самого Сына. Чтобы понять, кого евангелист именует «Сыном», свт. Афанасий дает краткое описание возможностей божественной и человеческой природ. Первая обладает абсолютным знанием, «потому что нет ничего, о чем бы не знал Сущий от Отчего сердца Бог Слово». Он знает даже о том, чего нет в действительности и что «придет в бытие» лишь впосл. К тому же Бог Отец передал Сыну судебные полномочия («ибо Отец и не судит никого, но весь суд отдал Сыну» - Ин 5. 22) и ведение о суде, когда и как он будет. Что же касается человеческой природы Христа, то она, хотя и является совершенной, однако не приобретает в силу соединения с Богом Словом никаких божественных свойств. В акте Боговоплощения она не преодолевает присущей ей тварной ограниченности и остается с теми же потенциальными способностями, какими она наделена в творческом акте. Если Бог Слово не открывает ей те или иные тайны Божественного «домостроительства», она пребывает относительно их в неведении. Ее-то и называет евангелист Марк «Сыном», не знающим о дне и часе парусии. В Слове о вере этот Сын «есть от Марии рожденный Иисус», «не знающий о дне суда» (Athanas. Alex. Sermo maior de fide. 33).

Свт. Кирилл Иерусалимский ведет беседу о В. п. в одном из Огласительных поучений. Он прежде всего обращает внимание на то, что у Иисуса Христа «большей частью все двоякое. Двояко рождение - одно от Бога превечное; другое - от Девы. Двояко сошествие… в первое… Он лежал в яслях обвитый пеленами; во второе оденется «светом, как ризою» (Пс 103. 2). В первое «претерпел крест» (Евр 12. 2); во второе придет в сопровождении воинства ангельского и в славе» (Сyr. Hieros. Catech. 15. 1). В первое был судим; во второе «придет судить судивших Его» (Ibidem). Затем свт. Кирилл объясняет, что произойдет с вещественным миром, в к-рый Христос придет вторично. День пришествия Христа - это «последний день» для мира, «ибо будет конец мира сего». Однако «конец» не означает уничтожения мира. «Сотворенный мир сей,- указывает свт. Кирилл,- снова обновится», «дабы явиться лучшим» (Ibid. 15. 3). Никому неизвестно, когда все это произойдет, поэтому не следует любопытствовать и «назначать» время парусии. «Впрочем,- замечает Иерусалимский святитель,- и не засыпай в беспечности». Ссылаясь на ап. Павла, он предупреждает, что сатана может принять «вид Ангела света» (2 Кор 11. 14) и что антихрист, воспользовавшись этим сатанинским приемом, многих введет в обман (Сyr. Hieros. Catech. 15. 4). Именно поэтому, как полагает свт. Кирилл, «знамение Сына Человеческого» (Мф 24. 30) будет представлять собой св. Крест, ибо Кресту «противная сила» не дерзнет «уподобиться». «Знамение Креста - страх врагам Иисуса и радость друзьям Его» (Сyr. Hieros. Catech. 15. 22). Архангела, в сопровождении к-рого произойдет В. п., свт. Кирилл Иерусалимский наделяет человеческой речью: «Архангел возгласит и скажет всем: «вставайте в сретение Господне»» (Ibid. 15. 21). Из Беседы свт. Кирилла становится известно, что в его время в Галатии появились еретики, учившие о том, «что царство Христово будет иметь конец». Конец наступит после парусии, ибо «Слово, из Отца исшедшее, снова возвратившись в Отца, не будет более существовать» (Ibid. 15. 27). Основание для такого учения еретики усматривали в 15-й гл. Послания ап. Павла к Коринфянам: Христу «надлежит царствовать, доколе низложит всех врагов под ноги Свои» (ст. 25) и «когда же все покорит Ему, тогда и Сам Сын покорится Покорившему все Ему...» (ст. 28). Ошибочность понимания 1-го текста свт. Кирилл устанавливает посредством анализа слова «доколе» (слав. «дондеже») (объяснение этого слова см. в ст. Богородица). Позиция здравого смысла, к-рой он придерживается, позволяет ему обнаружить неприемлемость толкования и 2-го текста. «Нечестивейшие из всех! - восклицает свт. Кирилл.- Вы, сотворенные Христом, будете существовать. Неужели же прекратится бытие Христа, Которым вы и все произведено?» «Покорение» Сына Отцу не означает прекращения существования Сына. Не означает оно и того, что Сын «начнет повиноваться Отцу» только с момента парусии, «ибо Он всегда угодное Ему творит… Он не раб, который по принуждению покоряется, но Сын, который повинуется по воле и из любви» (Сyr. Hieros. Catech. 15. 29-30).

Свт. Василий Великий, называя последний день вещественного мира днем «невечерним» и «нескончаемым», сравнивает его с первым днем существования мира, поскольку оба они имеют общие особенности. Первый полагает начало тварному миру; последний - миру обновленному. И тот и другой не исчисляются часами и имеют «сродство с веком». Они - «едины» (т. е. единственны и неповторимы). «Моисей, чтобы возвести мысль к будущей жизни, наименовал «единым» сей образ века, сей начаток дней (т. е. первый день мира.- М. И.)... «Единым» является и день парусии, находящийся «вне сего седмичного времени. Поэтому назовешь ли его «днем» или «веком», выразишь одно и то же понятие; скажешь ли, что это - день или что это - состояние, всегда он один, а не многие; наименуешь ли «веком», он будет единственный, а не многократный» (Basil. Magn. Hom. in Hex. 2).

Пришествие Христа не будет «местным»; его следует ожидать «во всей вселенной» (Basil. Magn. Moral. reg. 68. 2). Оно будет сопровождаться явлением Св. Духа (De Spirit. Sanct. 16). Указывая на то, что В. п. для нерадивых христиан будет суровым и страшным, свт. Василий предупреждает, что его предостережения не являются лишь «страшилками», к-рыми мать или кормилица пытаются заставить замолчать плачущего ребенка. «Это - не басни, а учение, проповеданное неложным гласом. Знай, что по евангельскому изречению «ни одна иота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все» (Мф 5. 18) …каждому по достоинству воздано будет Праведным Судией» (Hom. 8 // PG. 31. Col. 328).

Для свт. Григория Богослова церковные раздоры - это «дым ожидаемого огня», т. е. того огненного испытания, к-рое постигнет Церковь перед В. п. во времена антихриста. Последний «нападет» «не на совокупленных любовью», но на тех, «царство» к-рых «разделилось само в себе» (Мф 12. 25) (Greg. Nazianz. Or. 22. 7).

Во второй раз Христос «придет во славе Отца и с телом, чтобы,- как отмечает свт. Григорий,- видели Его богоубийцы» (Greg. Nazianz. Carmina moral // PG. 37. Col. 963). Фаворское преображение отчасти помогает представить, в каком виде явится Господь во время В. п. Тот же, кто утверждает, «что теперь оставлена Им (Богом Словом.- М. И.) плоть» и Божество пребывает обнаженным от тела, «да не узрит… славы Его пришествия!» (Greg. Nazianz. Ep. 101).

Свт. Григорий, еп. Нисский, проводит различие между миром, в к-ром существует время, и миром, в к-ром «времени уже не будет» (Откр 10, 6). Гранью, разделяющей эти миры, как раз и станет В. п. С его наступлением силой воскресения «естество» мира «претворится… в некое иное состояние жизни», поскольку в нем исчезнут силы, созидающие бытие и его разрушающие. Вместе с ними исчезнет и «седмица, измеряющая время», и само время, и наступит «восьмой день, т. е. последний век, который состоит из одного дня, как говорит некто из пророков, назвав ожидаемую жизнь «днем великим» (Иоиль 2. 11)». Хотя свт. Григорий не называет его, подобно свт. Василию Великому, днем «невечерним», однако указывает, что освещать его будет не вещественное солнце, «но истинный Свет, Солнце правды, которое у прор. Захарии именуется «Востоком» (Зах 6. 12; это наименование имеется в переводе LXX и отсутствует в масоретском тексте и соответственно в Синодальном переводе.- М. И.), потому что никогда не скрывается на западе» (Greg. Nyss. In inscript. Psalm. II 5).

В. п. большое внимание уделяет свт. Иоанн Златоуст. Прежде всего он задается вопросами: почему время пришествия скрыто от людей и знал ли о нем Сам Сын Божий (Мк 13. 32)? Ответам на них он посвящает несколько Бесед. В них свт. Иоанн проводит четкое различие между временем парусии и ее признаками. Если последние подробно описаны в Евангелиях и в Посланиях апостолов, то первое остается совершенно неизвестным. Объяснение этого - на первый взгляд - странного факта свт. Иоанн начинает издалека. Он прежде всего рекомендует не забывать о том, что человеком часто движет не только благоразумная любознательность, но и праздное любопытство, порождающее множество вопросов, «в которых,- замечает святитель,- нет ничего, кроме как: когда бывает то-то и когда то-то» (Ioan. Chrysost. In ep. I ad Thessal. 9). К числу таких вопросов он относит вопрос о времени В. п., «как о чем-то излишнем и бесполезном». «Положим, что кончина последует через двадцать, или тридцать, или сто лет: какое это имеет к нам отношение» (Ibidem),- задает вопрос свт. Иоанн и отвечает, что самое непосредственное отношение к нам имеет наша собственная кончина, к-рая лично для нас является таким же концом, каким будет конец мира для всего человечества при В. п. Однако о своей смерти мы думаем как раз меньше всего. Мы предпочитаем рассуждать «о поступках… других людей, нежели о своих собственных», «беспокоимся о чужих» делах, «не обращая внимание на собственные», размышляем о судьбах мира и не заботимся о своей судьбе. Точно так же «каждый из нас, оставив заботу о своем конце, желает узнать об общей кончине. Что ты имеешь общего с нею? Если ты хорошо приготовишься к своей кончине, то от всеобщей не потерпишь никакого зла. Будет ли она далеко, будет ли близко - это нисколько к нам не относится. Потому-то и не сказал о ней Христос… что это было бесполезно» (Ibidem). Однако предположим, рассуждает далее свт. Иоанн Златоуст, что время парусии стало нам известно. К каким бы последствиям это могло привести? Свт. Иоанн не усматривает в этом знании никакой пользы. Более того, он считает, что знание времени В. п. лишь усугубило бы беспечность тех, кто не ведут строгий образ жизни, так же как знание о дне своей смерти привело бы к тому, что человек «совершал бы бесчисленные преступления и уже в тот день приступал бы к купели (принимал таинство Крещения.- М. И.), когда бы стал умирать» (Ibidem), поскольку в Крещении происходит очищение от грехов. Свт. Иоанн Златоуст утверждает, что Сын Божий знал о времени парусии и Его слова о неведении в этом вопросе лишь педагогический прием, с помощью к-рого Он ученикам «возбраняет не только знать, но и спрашивать об этом. А то, что слова эти сказаны Им с таким именно намерением,- говорит святитель,- узнай из того, как Он после воскресения с большей силой воспретил им любопытство, когда заметил, что они излишне предаются ему» (In Matth. 77). Утверждение свт. Иоанна Златоуста в своей основе имеет Божественное всеведение Христа и не касается способностей и возможностей Его человеческой природы. Поэтому он рассуждает о Христе как о Сыне, Который «знал Отца совершенно,- так же, как и Отец Сына», и как о Творце, Который «сотворил веки… и времена». «Знающий же Отца» как мог не знать «об этом дне», парусии, и сотворивший времена как мог не ведать «того дня, который Он сотворил?» - вопрошает свт. Иоанн (Ibidem).

Свт. Иоанн не согласен с теми, кто считают, что предшествующая парусии «великая скорбь, какой не было от начала мира доныне, и не будет» (Мф 24. 21) обусловлена старением мира. «Подобно состарившемуся телу,- утверждают сторонники такого мнения,- которое испытывает много болезней» окружающая природа, «также состарившись», будет испытывать «много бедствий». Возражая им, свт. Иоанн указывает, что не следует смешивать немощи, вызванные старением человеческого организма, с голодом, войнами, болезнями, землетрясениями (ср.: Мф 24. 1-8), к-рые «бывают не от старости природы». «Все эти бедствия,- заключает он,- наказание за грехи и врачевство человеческих болезней». Но почему эти бедствия усилятся перед пришествием Христа? - задается вопросом свт. Иоанн от лица тех, с чьим мнением он не согласен. Его ответ на этот вопрос традиционен: усиление бедствий вызвано усилением человеческой греховности. Греховность же в свою очередь часто умножается на земле из-за безнаказанности. Поскольку «суд медлит, наказания еще имеют быть и Судия еще не пришел, то те, кто должен будет дать отчет, делаются более беспечными. Так Христос говорит о злом рабе, что он из-за этого сделался беспечнейшим» (Ioan. Chrysost. In illud: Hoc scitote. 6).

Эсхатологический характер носят мн. Слова прп. Ефрема Сирина, неустанно повторявшего, что память о смерти, о кончине мира и о В. п. Христа, чтобы судить род человеческий, служит сильным средством в борьбе с грехом. «Учитель покаяния», как именует его Церковь, проводит тему парусии не только в своих размышлениях о судьбах мира и человека, но и в написанных им молитвах. Он постоянно призывает к плачу о грехах - к суду над собой, к-рый должен предварить всеобщий суд В. п. и смыть позор греха. «Притеките к покаянию, грешники, потому что мир сей цветет недолго и скоро преходит. Блаженны кающиеся; суд ожидает грешников» (Ефрем Сирин. Увещание к покаянию и исправлению жизни // Творения. М., 1995. Т. 4. С. 502). В Беседе на слова Екклесиаста: «всё - суета и томление духа» (Еккл 1. 14) - прп. Ефрем вновь обращает внимание на то, что «мир приближается к своему концу» «в стремительном течении времени» (Там же. С. 360). Конец же мира есть одновременно «последний из дней; это утро, после которого не будет уже другого утра» (О бренности наст. жизни, о буд. суде и воздаянии // Там же. С. 488). Покаянное настроение прп. Ефрема сменяется радостным чувством, когда его поэтическое воображение рисует картины перехода человека из юдоли плача в этот «невечерний» день встречи с Господом, величием и славой венчающим достойного подвижника веры и благочестия. «Да не печалятся сердца ваши, смертные; придет день Господень, возвеселит и пробудит нас почивших… Да не скорбит душа ваша, искупленные крестом и призванные в Царство; придет день Господень… и мертвые восстанут и воздадут хвалу» (На кончину умершего во время землетрясения // Там же. С. 518).

Блж. Августин называет «последним временем» не тот период, к-рый будет предшествовать парусии, а саму парусию. При этом он замечает, что ее можно называть и окончательным днем суда Божия, имея в виду, что в Свящ. Писании «слово «день» обыкновенно употребляется вместо времени». Прилагательное «окончательный» блж. Августином используется, для того чтобы отличать этот день от др. «судных» дней, в к-рые Бог «судил с самого начала человеческого рода, когда изгнал из рая… первых людей, совершивших великое преступление; судил без всякого сомнения даже и тогда, когда не пощадил и согрешивших ангелов… судит и теперь». Т. о., «я,- замечает блж. Августин,- буду говорить не о тех первых и не об этих промежуточных Божиих судах, а о самом последнем суде… когда придет с неба Христос, чтобы судить живых и мертвых». Особенностью этого суда будет то, что он снимет всякое недоумение относительно буд. участи каждого человека. На нем «уже не останется места для вопроса: почему этот несправедливый человек счастлив, а тот праведник несчастен. Ибо тогда истинное и полное счастье станет уделом только всех добрых, а заслуженное… несчастье - уделом всех злых» (Aug. De civ. Dei. XX 1). На нем добрые будут отделены от злых; вместе с этим произойдет и разделение града диавола и Града Божия (Ibid. XIX 17, 26, 28; ХХ 21). Внимание блж. Августина привлекают слова ап. Павла: «Не все мы умрем, но все изменимся» (1 Кор 15. 51). При этом «оставшиеся в живых», по апостолу, так же как и все воскресшие, «на воздухе» будут встречать грядущего Христа (1 Фес 4. 17). Если смерть - удел всех людей, недоумевает блж. Августин, если «во Христе все оживут» (1 Кор 15. 22) и если «то, что ты сеешь, не оживет, если не умрет» (1 Кор 15. 36), то как можно «ожить бессмертием», если не пройти через врата смерти? В ходе этих размышлений блж. Августин склоняется к предположению, что причастными смерти окажутся все-таки все люди, в т. ч. и те, к-рые не умрут до В. п. Их смертность проявится необычным образом. «Восхищенные в высоту на облаках, конечно, не посеются (как зерно.- М. И.), не отыдут… в землю и не возвратятся из нее», однако «посеются» иным образом - «в воздухе - и в то же самое время оживут там бессмертно и нетленно». Они, по мысли блж. Августина, «немного умрут в воздухе»; «как умрут, так и воскреснут… во время самого восхищения, когда будут находиться в воздухе». Впрочем, замечает он, все это - лишь «посильные предположения», к-рые «мы строим… своим маленьким умом». То, что произойдет во время В. п., «совершится… способом, превышающим наше познание» (Ibid. ХХ 20). Однако жажда познания и любознательность блж. Августина не дают ему покоя, и он снова высказывает «посильные предположения» уже по др. поводу. Его интересует состояние в период парусии не только человека, но и окружающего мира. Используя апостольские слова: «...проходит образ мира сего» (1 Кор 7. 31), свидетельствующие о тленности всего окружающего, блж. Августин называет конкретный момент полного исчезновения этого «образа» и описывает, как это произойдет. Такой момент наступит «по окончании суда», т. е. после осуждения тех, которые не написаны в «книге жизни», и после ввержения их в огонь вечный (какого рода и в какой части мира или вселенной будет этот огонь, замечает он, полагаю, не знает никто из людей, разве кому откроет Св. Дух). В этот момент тленный мир, подверженный разрушению, также окажется в огне, но не в «вечном», а в вещественном. Он будет истреблен собственным огнем, «подобно тому, как потоп совершился через наводнение водами мира». Это сравнение «мирового пожара» (выражение блж. Августина) со всемирным потопом несомненно взято у ап. Петра (2 Петр 3. 5-7). Однако в определении времени «пожара» блж. Августин, по-видимому, расходится с указанием ап. Петра, согласно к-рому «воспламененные небеса разрушатся и разгоревшиеся стихии растают» не после Страшного Суда, а в момент В. п. («пришествия дня Господня») (2 Петр 3. 12). Блж. Августин уточняет: сгорит лишь обветшавший образ мира; «огнем уничтожатся те свойства тленных стихий, которые соответствовали тленным телам нашим, а сама субстанция получит такие свойства, какие через удивительное изменение окажутся соответствующими телам бессмертным». Обновление мира, т. о., произойдет в полном соответствии с обновлением воскресшего человека (Ibid. ХХ 12-16).

Откровение о В. п. Церковь включила в Символ веры («…и паки грядущаго со славою судити живым и мертвым»), тем самым засвидетельствовав его догматическое значение. Парусия вписана в христологический контекст. Явление Христа в конце времен во славе завершает последовательность Его явлений в мире: в Рождестве (кенотическое явление), в Крещении («Троическое явися поклонение» - тропарь праздника), в Воскресении (явление «Победителя смерти» - тропарь Недели ваий). Одновременно парусия имеет непосредственную связь с вознесением Христа: «Сей Иисус, вознесшийся от вас на небо, придет таким же образом, как вы видели Его восходящим на небо» (Деян 1. 11). Вознесение предполагает В. п.; «небо должно было принять (Христа.- М. И.) до времени завершения всего», после чего «придут времена отрады от лица Господа» и «пошлет Он предназначенного вам Иисуса Христа» (Деян 3. 20).

Все явления Христа связаны между собой. Однако те, к-рые имели место до парусии, принципиальным образом отличаются от В. п. В них почти не была явлена слава Божества. Даже в момент преображения Христос показал Свою славу лишь нек-рым ученикам и лишь настолько, насколько они могли вместить («якоже можаху» - тропарь праздника Преображения). Это же относится и к Его Воскресению. Хотя в нем побеждена смерть - «последний враг» человечества (1 Кор 15. 26) - и наступило торжество жизни, Жизнь воссияла из гроба, когда люди спали. В. п.- это «явление славы Его» (1 Петр 4. 13), зримой как молния, к-рая «исходит от востока и видна бывает даже до запада» (Мф 24. 27). Ее узрят не только те, кто возрадуются при встрече с Господом, но и те, кто «восплачутся» при виде грядущего Судии (Мф 24. 30). Слава В. п., его внезапность и трансцендентность делают это явление Христа уникальным и выводят парусию не только за рамки истории, в к-рых происходили все предыдущие Богоявления, но и за пределы мира сего, лежащего во зле (ср.: 1 Ин 5. 19). Парусия - это не итог эволюции мира, имманентно развивающегося по своим законам и движущегося к своему завершению. Она не находится в ряду событий физического мира; по своей природе она метафизична. Парусия вписана не в эволюционный процесс, а в эсхатологический контекст и является центральным событием эсхатологии. К ней устремлена вся история спасения; с пришествием Христа в мир положено начало «последним» временам. Вместе с тем Христос, возвращающийся в мир в парусии, с момента Боговоплощения никогда этого мира не покидал. Даже в Вознесении, исповедуя свою веру, Церковь в обращении ко Христу воспевает: «...вознеслся еси во славе, Христе Боже наш, никакоже отлучаяся, но пребывая неотступный, и вопия любящим Тя: Аз есмь с вами…» (кондак праздника). При этом текст кондака повторяет то, что обещал Иисус Христос Своим ученикам: «...Я с вами во все дни до скончания века» (Мф 28. 20). Возникает вопрос: почему единство с Богом, нашедшее отражение в словах: «Я с вами во все дни», не является итогом искупительного дела Иисуса Христа и приобретает новое качество в парусии? С Искуплением, казалось бы, открылись все возможности благодатного богообщения, включая наивысшую - соединение со Христом в таинстве Евхаристии: «Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем» (Ин 6. 56). Однако жизнь в Боге, достигаемая через все виды богообщения, до парусии все еще не явлена в полной мере: она «сокрыта со Христом в Боге» (Кол 3. 3). Христиане участвуют лишь «в Христовых страданиях»; они «возрадуются» и «восторжествуют» только «в явление славы Его», к-рое совершится в парусии (1 Петр 4. 13). Для ап. Павла, в к-ром уже жил Христос (ср.: Гал 2. 20), вожделенной была встреча с Ним «лицом к лицу» (1 Кор 13. 12); он желает «разрешиться (т. е. умереть.- М. И.) и быть со Христом» (Флп 1. 23). Все явления Иисуса Христа, имевшие место до парусии, при всей их силе и славе (в момент Воскресения и после него ап. Стефану, видевшему «славу Божию и Иисуса, стоящего одесную Бога» - Деян 7. 55; ап. Павлу, к-рого на пути в Дамаск «осиял… великий свет с неба» при явлении ему «Иисуса Назорея» - Деян 22. 6-8) не достигали той славы, в какой Христос явится во В. п. Эту славу нельзя будет не заметить или отвернуться от нее, как не замечали Христа или уходили от Него в период Его первого, кенотического, Богоявления. Нельзя будет и скрыться от нее тем, кто не хотел бы встречаться со Христом. «Се, грядет с облаками, и узрит Его всякое око и те, которые пронзили Его; и возрыдают пред Ним все племена земные» (Откр 1. 7). Причем слава парусии воссияет не только для того, чтобы показать, что «Бог… прославил Сына Своего Иисуса» (Деян 3. 13). Одновременно она станет славой праведников. Последние войдут в нее и будут «всегда с Господом» (1 Фес 4. 17). Им уже не будет угрожать предостережение, обращенное к падшему человеческому роду и звучавшее на протяжении всего ветхозаветного периода: «...человек не может увидеть… (Бога.- М. И.) и остаться в живых» (Исх 33. 20; ср.: 20. 19). Преображенные во Христе, «праведники воссияют, как солнце, в Царстве Отца их» (Мф 13. 43).